Сергеев-Ценский Сергей - Сад
Сергей Николаевич Сергеев-Ценский
Сад
Повесть
I
В последнем классе земледельческого училища Алексей Шевардин проделывал
гимнастику с пудовыми гирями, ходил упругой походкой с легким развальцем и,
похлопывая себя по объемистой груди, самодовольно говорил: "Широ-окая
кость!"
Целыми днями он возился в саду, в поле, в оранжерее, к урокам готовился
ночью, спал без одеяла и аккуратно купался до первого льда.
Дед Никита, помогавший летом ученикам пускать плуги, жнейки, молотилки,
а в остальное время состоявший в училище истопником, искренне любовался
Шевардиным.
- Добытчик!.. Хлебороб! Истинное слово, хлебороб, - говорил
проникновенно дед, корявый и темный снизу, светлый вверху, глядя на упрямую,
круглую, как точеный шар, гладко стриженную голову Шевардина. - Богатеем
будешь, - правду тебе истинную говорю... Настоящий мериканец!.. Знал я
одного такого немца, - Идмуд Мартыныч звали, - вот деляга был, и-и-и,
куды!..
- Зачем мне Америка, дед? - перебивал его Шевардин, по привычке
вздергивая крупным, попорченным оспою носом. - Тут у нас своя Америка, своя
земля людей ждет.
- Тесно у нас-то, внучек, вот что...
Глаза у деда были совсем ясные, детские, и, глядя в эти глаза, сквозь
которые двумя острыми воронками прошла, не замутивши их, целая жизнь,
Шевардин говорил громко и уверенно:
- Тесно бывает только узеньким, дед, а широкому везде широко... Жизнь -
резиновая, всякому по мерке.
- Быть-быть, - сочувственно кивал головою дед. - Ты грамотный, тебе
видней.
Шевардин был бобыль и учился на казенный счет. Далеко, в
Новгород-Северске, у него была тетка, прачка, посылавшая ему по рублю к
Рождеству и на Пасху. На эти рубли Шевардин покупал себе простого табаку и
спичек; других расходов у него не было.
Когда Шевардин одним из лучших окончил училище, начальство выдало ему
пятьдесят рублей в пособие до приискания места; но он не искал места.
Вблизи одной небольшой станции на юге, у причта села Татьяновки, снял
он фруктовый сад за сорок рублей в лето; местный батюшка выговорил себе три
пуда антоновки и сенокос, а он поставил в условие - двадцать рублей уплатить
сразу, а двадцать после.
В саду был старый, бурый от непогоды шалаш. Шевардин в первый же день
поправил его, покрыл заново соломой, поставил в нем топчан, собственноручно
сбитый из досок, а около выкопал в земле печку.
В тот же день на селе у кузнеца он взял напрокат переделанное из
берданки ружье, на неуклюжем широком прикладе которого была выжжена кривыми
каракулями замысловатая надпись: "Се гут, се бон, се балабанюка, се Лондон,
се кузнец Иван Коваль".
А когда он купил в лавочке ковригу хлеба, мешок картофеля и два
обливных горшка, бабы, следя за его легкой походкой с развальцем, уже знали,
кто он и зачем приехал.
- У попiв в аренту за сорок карбованцiв сад зняв... По хвамилии,
кажуть, Шковородин, - из кацапiв.
II
Сад, снятый Шевардиным, углом примыкал к селу, углом к реке.
Обнесен он был ветхим плетнем, который Шевардин в первый же день начал
поправлять и выравнивать.
Груши в саду были старые, дуплистые, зато хороших сортов, и полносочные
были яблони, а посередине, вдоль узкой дорожки, стеной стоял темный
вишенник.
Между деревьями в густой траве желтел донник, розовел клевер, яркими
кровавыми каплями сверкал дикий мак; с неровных щербатых зубьев плетня во
все стороны кудрявыми струями сбегал хмель, а в густом воздухе, точно кипела
вода, густо гудели пчелы.
И село и сад лежали в низине над рекою. Выше села по меловой горе
взбирался кру
