Сергеев-Ценский Сергей - Потерянный Дневник
Сергей Николаевич Сергеев-Ценский
Потерянный дневник
Рассказ
{1} - Так обозначены ссылки на примечания соответствующей страницы.
I
Оля Щербинина, миловидная и бойкая девочка лет двенадцати, идя однажды
домой из своей школы первой ступени, заметила в стороне от тропинки в густой
траве желтенькую узенькую записную книжечку, и когда взяла ее и прочитала на
переплете крупную надпись: "Дневник Юрия Белова", то сказала громко:
- Вот так та-ак! Он и дневники ведет!
Этот небольшой девятилетний мальчуган при встречах с нею почему-то
застенчиво улыбался, а когда она проходила, долго глядел ей вслед. И ей
нравилось, пройдя этак шагов пятнадцать - двадцать, вдруг обернуться, чтобы
узнать, смотрит ли Юра, и убедиться: смотрит! Тогда она вздергивала плечом,
поджимала губы и говорила про себя: "То-о-же еще!.." Однако ей это было
приятно.
Теперь она шла и с любопытством читала написанное на клетчатых
страничках крупными красивыми прямыми буквами чернилами:
"Ура! Я опять начал писать стихи да еще почище старых! "Безумец",
"Призрак", "Кавказу", "Крыму", "Ночь"... Ведь я, конечно, буду поэтом. Какая
слава! Какая честь! Я свой талант никогда не заброшу. Ведь быть поэтом, -
как это хорошо!.. Непременно буду кончать "Героя".
Тут же были и четыре карандашные строчки, впрочем тщательно
зачеркнутые: очевидно, маленький поэт был ими недоволен.
Все-таки зачеркнутое можно было разобрать, и Оля прочитала:
Исчез Ковальский. Появился
Вверху аэроплан стальной,
Как будто демон он носился,
Влеком безумною рукой.
Потом чернилами и опять тщательно было записано:
"4 апреля. Лежал три дня больной. С одной стороны, приятная, а с другой
- неприятная история. Приятная тем, что лежишь и ничего не делаешь;
неприятная же тем, что не занимаюсь, а время проходит. Хотел кончать "Героя"
- нет вдохновенья. Вероятно, буду его писать только когда стану взрослым.
Папа завтра в четыре утра уезжает. Жаль! Но ведь он едет для радости, для
необходимости нашего переезда в Москву. Читать нечего. Завтра непременно
начну заниматься.
5 апреля. Папа уехал, а у меня даже легко на душе. Неужели я такой
бессердечный? Нет, я готов жизнь отдать за него! Пишу "Рабыню" - поэму из
древнеегипетской жизни. Хорошо удается.
6 апреля. Ну, вот и дописываю! Я вчера говорил, что пишу "Рабыню",
теперь я ее дописываю. Буду ее обрабатывать. Это будет, вероятно, очень
долго. Вчера вечером разнервничался, сам не знаю почему. Но то было вчера, а
сегодня случилось замечательное событие! Волны моря выбросили на берег
золотую цепочку с крестиком. Мама ее нашла. Цепочка стоит червонцев пять,
если не больше. Мама подарила ее мне, а крестик бабушке. Но я отказался от
цепочки, благо мне она не нужна, а мама мне обещалась подарить что-нибудь
еще. Эти два дня море бушует невероятно. Рев его слышен даже у нас на
квартире.
14 апреля. Семь дней не писал дневника. Получили письмо от папы. У
мамочки на руке сделался нарыв, - ни стать, ни сесть, ни даже духу
перевесть. "Рабыню" обрабатываю. Заделался в художники, благо есть
рисовальная тетрадь, и краски, и кисточки. Это очень приятно. Вижу, дневники
делаются все лаконичнее. Впрочем, нечем особенно восторгаться, а описывать
тоже нечего. Я... (Везде пишу "я", а кто же такой я? Странно!)
15 апреля. Начал писать новую поэму из жизни волжских разбойников.
Между прочим, когда я просматриваю тетрадку моих стихов, то замечаю, что
сначала писал только мелкие описательные стихотворения, потом сравнительно с
тем, как я развивался, все бо
